«ЗАПЛАНИРОВАННАЯ» НЕУДАЧА СОВЕТСКОЙ ЛУННОЙ ПРОГРАММЫ

“ЗАПЛАНИРОВАННАЯ” НЕУДАЧА СОВЕТСКОЙ ЛУННОЙ ПРОГРАММЫ

Сегодня, задним числом, можно утверждать, что главной причиной, по которой советские космонавты не побывали на Луне, стали неоптимальные, порой просто ошибочные решения, принятые “на самом верху”.

Предполагалось создать космическую транспортную систему, способную выводить на околоземные орбиты различной высоты и наклонения, а также на траектории к планетам Солнечной системы полезные грузы разной массы: спутники, автоматические межпланетные станции, пилотируемые космические корабли и орбитальные станции. Насколько можно понять из опубликованных документов, в то время (конец 50-х — начало 60-х гг. XX в.) представления о внешнем виде этой техники были весьма туманные. Только в 1963 г. С. П. Королёв выдвинул

идею “орбитального пояса”, состоящего из спутников народно-хозяйственного и военного назначения, тяжёлой орбитальной станции и тяжёлого межпланетного корабля. Поскольку ещё не решили, как будут выглядеть космические аппараты (КА), невозможно было окончательно определить и конструктивные параметры ракет, с помощью которых они должны запускаться. Поэтому предполагалось, что и носители будут достаточно универсальными и смогут разместить разные полезные грузы. Теоретически всё правильно, но практически трудноосуществимо, учитывая принципиально новые требования к этой технике. В результате на свет появилась лунная программа.

“РАКЕТНЫЙ ПОЕЗД”

Идею “сборки” больших КА на околоземной орбите выдвигали ещё пионеры космонавтики. Сейчас представляется, что наиболее реальным и быстро реализуемым был бы первоначальный проект “Союз”, к которому в ОКБ-1 Королёва приступили ещё в 1959 г. Его создатели ставили цель отработать орбитальную сборку КА и решить ряд задач по исследованию космического пространства: полёт на высокие орбиты или вокруг Луны, быстрый переход на орбиту другого наклонения, запуск и возможное обслуживание спутников на таких орбитах.

Однако практика создания космической техники показала, насколько сложно осуществить задуманное. Предстояло, во-первых, решить проблему встречи КА на орбите, причём в конце сближения они должны были иметь нулевую скорость относительно друг друга, чтобы не допустить соударения. Во-вторых, нужно было сконструировать устройства механического причаливания стыкуемых объектов, соединения их электро- и пневмогидравлических коммуникаций. В-третьих, требовалось отработать методики перекачки топлива на околоземной орбите.

Согласно проекту 1962—1964 гг., комплекс “Союз” состоял из шести КА трёх типов: собственно пилотируемого корабля “Союз-А”/7К (прообраза “Союза”), космической ракеты “Союз-Б”/9К, выводящейся на орбиту без топлива, и четырёх

Схема комплекса “Союз”.

“Союз”: средняя высота монтажной орбиты — 226 км; наклонение монтажной орбиты — 65°; период обращения — 88,8 мин. “Союз-А”/7К — пилотируемый КК: стартовая масса — 5800 кг, в том числе топливо сближающе-корректирующей двигательной установки (СКДУ) — 830 кг, конструкция и аппаратура — 4800 кг. “Союз-Б”/9К — космическая ракета, состоящая из ракетного блока “Союз-БМ” и навесного блока “Союз-БН”: стартовая масса — 5700 кг, в том числе конструкция “Союз-БМ” — 1800 кг, конструкция и аппаратура “Союз-БН” — 2400 кг, топливо СКДУ — 1490 кг, тяга маршевого двигателя — 4500 кг.

автоматических танкеров “Союз-В”/11К, которые должны были заправить ракетный блок в космосе. Связка 7К и 9К могла в широких пределах менять высоту и наклонение орбиты и, в частности, совершить облёт Луны. Причём всё это базировалось на уже созданных и отработанных до достаточной надёжности ракетах-носителях “Восток” и “Союз” (предназначались для запуска спутников-разведчиков) грузоподъёмностью не более 7 т.

После появления такого комплекса разработка системы, обеспечивающей полёт человека на Луну, не представляла бы принципиальных трудностей. Комплекс, естественно, включил бы отдельные элементы, выводимые РН большей грузоподъёмности, — ещё только создававшийся “Протон”, а позднее и “Н-1”. При этом лунная экспедиция была бы одним из многих направлений исследований, отказ — по каким-либо причинам — от реализации которой никак не повлиял бы на программу в целом.

ПОСЛЕДНЯЯ КОНСТРУКЦИЯ С. П. КОРОЛЁВА

Однако столь перспективное направление работ вскоре оказалось практически свёрнуто. Горько сознавать, но подобная инициатива исходила от самого Королёва и была вынужденной.

 

“Кузькина мать” в оригинале...

.. и в исполнении Н. С. Хрущёва

орбитальной станции, полёт на Луну и полёт на Марс — вторая представлялась наиболее выигрышной политически, поскольку орбитальную станцию ещё предстояло создать, а полёт на Марс по самым оптимистичным расчётам не мог быть осуществлён ранее чем через 10— 15 лет.

Таким образом, единственным “оправданием” разработки сверхмощной РН оказалась экспедиция на Луну (с перспективой расширения исследований вплоть до построения там долговременной базы). Предложение об этом было подано Королёвым в руководящие органы в конце 1963 г., а соответствующее постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР принято только 3 августа 1964 г. Но это решение опоздало на три года.

К сожалению, главной целью лунной программы являлась политическая: обогнать США, где уже с 1961 г. реализовалась программа (тоже политическая) “Аполлон”. Подобное стремление заставило использовать простейший вариант — одним пуском, без монтажных работ в космосе и стыковок на околоземной орбите. Всё это потребовало повышения грузоподъёмности носителя с 75 до 95 т, что сопровождалось принятием спорных технических решений. В результате определились две сложнейшие научно-технические задачи: отправка лунной экспедиции в кратчайшие сроки и создание сверхмощной РН. Соответственно неудачная разработка носителя приводила к провалу лунной программы, а с отказом от неё отпадала необходимость в тяжёлом носителе.

“ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ФИНИШ”

Необходимым этапом при подготовке экспедиции являлся беспосадочный полёт человека к Луне и обратно. Он был призван решить три основные задачи: исследование физических условий на трассе полёта, отработку систем космического корабля, в частности спускаемого аппарата, обеспечивающего вход в атмосферу Земли со второй космической скоростью, и, наконец, демонстрацию всему миру, что лунная программа данной страны развивается успешно.

В результате уже наметившейся к 1964 г. задержки с созданием “Н-1” советским конструкторам пришлось, по сути, делать ещё один корабль, выводимый другой ракетой.

Согласно тому же постановлению от 3 августа, облёт Луны предполагалось осуществить на корабле Л1, состоящем из упрощённого варианта “Союза” (без орбитально-бытового отсека) 7К-Л1 и

Схема корабля Л1 (7К-Л1 с блоком “Д”). Л1: масса на орбите ИСЗ—19,04 т; экипаж — 2 человека; опорная орбита — круговая, высотой 205 км и наклонением 51 °. “Д”: длина — 5,5 м; диаметр — 3,7 м; масса — 13,36 т; тяга — 8,5 т. 7К-Л1: длина — 5 м; диаметр — 2,72 м; масса — 5,68 т; тяга — 0,425 т.

 

СУПЕРНОСИТЕЛЬ “Н-1”

Конструктивно-компоновочная схема носителей семейства “Н” до сегодня остаётся уникальной для ракет космического назначения.

Элементарные расчёты показывают, что при одинаковом общем объёме один ракетный блок легче, чем три, пять или более, т. е. моноблочная схема легче, чем полиблочная или пакетная. С ростом грузоподъёмности (а значит, и стартовой массы) носителя растёт и величина выигрыша в массе полезного груза.

Однако размеры моноблочных баков исключают возможность их перевозки с заводов на космодром по железной дороге (реальным транспортным средством мог бы стать дирижабль, но аппарат соответствующей грузоподъёмности ещё надо создать). Следовательно, завод должен быть построен на космодроме. Всё это наряду с другими соображениями привело к отказу от несущих баков и возврату к подвесным, когда внешние нагрузки воспринимает не сам бак, дополнительно наддутый изнутри, а специальная конструкция ракеты. 15 годами ранее переход от подвесных баков баллистической ракеты Р-1 к несущим на Р-2 и Р-5 стал важнейшим шагом в совершенствовании конструкции ракет. Теперь произошёл возврат к прежней схеме, но на новой технологической основе.

Далее, трудности при отработке ЖРД растут пропорционально увеличению их тяги. А при использовании нескольких двигателей меньшей единичной тяги с ростом их числа становится равномернее - теоретически — нагрузка на конструкцию и представляется допустимым аварийное отключение одного или нескольких из них (что опять-таки снижает требования к надёжности отдельного двигателя).

В научных публикациях 80—90-х гг. указывалось, что трудности, встретившиеся при создании “Н-1”, возникли именно из-за двигателей.

Ракетчики во главе с Королёвым в качестве топливных компонентов новых ракет стремились использовать керосин и жидкий кислород (в дальнейшем — жидкие водород и кислород), чтобы обеспечить максимальную скорость истечения продуктов сгорания, определяющую эффективность ЖРД. Однако кислород и тем более водород остаются жидкими лишь при очень низких температурах (водород при -253 °С), что резко осложняет их хранение, а значит, и эксплуатацию всего ракетного комплекса.

Кроме того, температурные перепады, малая молекулярная масса реагирующих веществ и другие причины приводят к тому, что равномерное и устойчивое горение такого топлива в ЖРД становится сложнейшей научно-технической задачей. Тем не менее, ракетчики полагали: эти низкокипящие, криогенные, компоненты всё равно надо осваивать - хотя бы потому, что жидкий водород наиболее предпочтителен как рабочее тело для ядерных ракетных двигателей.

 

 

В. П. Глушко.

С. П. Королёв.

С диаметрально противоположных позиции выступил главный конструктор ракетных двигателей В. П. Глушко. На практике убедившись в сложности отработки двигателей на криогенных компонентах, он предложил перейти на только что созданное синтетическое горючее — несимметричный диметилгидразин (НДМГ), а в качестве окислителя использовать азотный тетроксид (AT). Эти компоненты самовоспламеняются при соприкосновении, двигатели, работающие на них, имеют менее нагруженную конструкцию и проще в испытаниях (как тогда казалось). К тому же НДМГ и AT остаются жидкими в обычных условиях, что упрощает конструкцию ракет и стартовых комплексов. Правда, топливо на их основе имеет существенные недостатки. Во-первых, скорость истечения продуктов сгорания значительно (на 25—30 %) меньше идеальных водородных, более того, уступает и керосиновым. Во-вторых, себестоимость НДМГ превышала таковую для керосина и кислорода в 10—100 раз (что, впрочем, учитывалось в последнюю очередь). Наконец, в-третьих, НДМГ более ядовит, чем боевое отравляющее вещество фосген!

В результате Королёв доказал, что тяжёлые ракеты нельзя производить на компонентах AT + НДМГ, а Глушко, имея наибольший в стране опыт создания ЖРД и лучшую экспериментальную базу, отказался делать для “Н-1 “двигатели на криогенных компонентах. Королёву пришлось поручить эту работу конструктору авиационных двигателей Н. Д. Кузнецову, у которого не было для этого ни опыта, ни экспериментальной базы. И нужные двигатели создали, но... после закрытия программы.

Однако не следует думать, что в данном случае у Глушко всё получилось бы лучше. И тогда, и потом двигателисты, создавая свои агрегаты, мало заботились о том, как они будут себя вести в составе ракетно-космического комплекса, считая это “головной болью” ракетчиков. В итоге выяснилось (к сожалению, слишком поздно!), что существующие методы испытаний и обеспечения надёжности не годятся для гигантских ракет, а сооружение новых требовало времени.

Для ракетных блоков “Н-1” была выбрана коническая конструкция с подвешенными в ней сферическими баками и многочисленными (24—30 штук) относительно небольшими двигателями, размещёнными по периметру днища. При этом форма носителя способствовала аэродинамической устойчивости полёта, а управление полётом осуществлялось рассогласованием тяг соответствующих двигателей.

Такая схема считается перспективной для многоразовых воздушно-космических кораблей (она упрощает теплозащиту, да и в целом “развязывает” элементы конструкции, работающие в существенно разных условиях), хотя имеет ряд особенностей, которые в начале 60-х гг. XX в. известны не были. Например, многоэлементность конструкции создаёт очень сложные вибрационные нагрузки и соответственно затрудняет прочностные расчёты.

РН “Н-1” транспортируется на стартовую позицию.

Лунный облётный корабль 7К-Л1 в монтажно-испытательном корпусе.

разгонного блока “Д” комплекса Н-1-Л3. Для его запуска на опорную околоземную орбиту должны были использовать носитель “Протон” УР-500К, созданный в ОКБ-52 под руководством Владимира Николаевича Челомея.

КАК ЭТО... НЕ БЫЛО

Какой же представлялась специалистам лунная экспедиция, будь “Н-1” доведён до эксплуатации? Простейший вариант полёта на Луну — прямой: сразу с Земли разгон до второй космической скорости, посадка на поверхность нашего естественного спутника без перехода на окололунную орбиту, старт с Луны непосредственно на Землю, наконец, вход в атмосферу со второй космической скоростью и посадка. На первый взгляд программа предельно проста, однако практически такая схема нереализуема: требуется высочайшая точность запусков, как с Земли, так и с Луны, прилунения, к тому же на Луну в этом случае необходимо сажать тяжёлую ракету, обеспечивающую весь обратный полёт. Ну и носитель для пуска с Земли нужен самый мощный, например “Н-1” с ядерной ступенью или тот, что предполагалось создать в рамках американского проекта “Нова”.

Наиболее сложный по числу операций в космосе вариант включал бы сборку комплекса на околоземной орбите, перелёт на окололунную орбиту, посадку лунного модуля, взлёт, стыковку с орбитальной частью, возвращение на околоземную орбиту, посадку. Это мог выполнить комплекс “Союз”, будь он реализован. Для перелёта к Луне орбитального и посадочного кораблей по отдельности можно было использовать уже имеющиеся носители семейства Р-7. Но здесь к трудностям орбитальной сборки добавляются проблемы управления целой эскадрой космических аппаратов, которая должна действовать как единое целое. Дальнейшие события показали, что проблемы могли быть решены лишь к середине 80-х гг. XX в.

Поэтому, как и в США, отечественные конструкторы пришли к “промежуточной” схеме: один пуск, перелёт с околоземной орбиты на окололунную, посадка на Луну специального корабля. Большая часть комплекса, обеспечивающая возвращение к Земле, оставалась на окололунной орбите. После взлёта с лунной поверхности выполнялись стыковка на окололунной орбите и старт к Земле. На “финише” — управляемый вход в атмосферу со второй космической скоростью. Облик же комплекса Л3 — так назывался советский лунный корабль — существенно отличался от американского “Аполлона”.

Поскольку в СССР ещё не было двигателей, работающих на жидком водороде, с околоземной орбиты стартовала двухступенчатая ракета, состоящая из блоков “Г” и “Д” (буквами “А”, “Б” и “В” обозначались соответственно ракетные блоки L, 2 и 3-й ступеней носителя “Н-1”). Блок “Г”, выработав топливо, отбрасывался, а двигатели блока “Д” переводили на окололунную орбиту весь комплекс, включающий лунный орбитальный корабль (ЛОК) и лунный корабль (ЛК).

ЛОК состоял из ракетного блока “И”, фарообразного спускаемого аппарата и орбитального бытового отсека яйцевидной формы — вместе они походили на хорошо известный корабль “Союз”. В носовой части, там, где у “Союза” размещался стыковочный агрегат, ЛОК был “увенчан” блоком двигателей ориентации и упрощённым стыковочным узлом.

За “кормой” орбитального корабля, в переходном отсеке, соединяющем его с блоком “Д”, размещался ЛК, состоящий из кабины космонавта, ракетного блока “Е” и посадочного устройства.

 

Схема лунного комплекса Л3.

Л3: длина с обтекателем, системой аварийного спасения и переходным отсеком — 43,2 м, длина комплекса — 30 м; диаметр (по блоку “Г”) — 4,1 м; масса — 95 т.

ЛОК: длина — 10,06 м; диаметр — 2,93 м; экипаж — 2 человека; продолжительность

полёта — 13 сут.; масса на окололунной орбите — 9,85 т, при отлёте к Земле — 7,53 т, масса СА — 2,804 т. ЛК: высота — 5,2 м; диаметр по опорам — 5,4 м; масса перед посадкой — 5,56 т (блока “Е” - 2,95 т), взлётная масса — 3,8 т.

Лунный орбитальный корабль (ЛОК).

Экипаж Л3 — два человека. После выхода на окололунную орбиту один из космонавтов, одевшись в скафандр “Кречет”, перемещался из орбитального комплекса на ЛК через открытый космос (для чего на ЛОК стояла специальная стрела). Затем корабли разделялись, ЛОК со вторым космонавтом оставался на орбите, а ЛК с блоком “Д” шёл на посадку.

Основной тормозной импульс выдавал блок “Д”, потом он сбрасывался на Луну. Двигатель блока “Е”. работающий на 60 % тяги, обеспечивал мягкую посадку с помощью лунного посадочного устройства (ЛПУ).

На поверхности этого ближайшего к Земле небесного тела космонавт должен был установить флаг СССР (американцы тоже начали с флага), собрать образцы грунта, провести фото- и киносъёмку, расставить приборы. Так как он действовал бы один, “дальних походов” не предполагалось — и без того риск очень велик.

Наиболее опасным считалось падение, особенно на спину: перевернуться и встать в раздувшемся скафандре без посторонней помощи крайне сложно. Для спасения космонавта в этом случае предполагалось применять такие “экзотические” средства, как обруч типа хулахуп, заставляющий перекатиться со спины на живот, и лебёдка, втягивающая космонавта в корабль.

Взлёт и выход на окололунную орбиту обеспечивались блоком “Е” (теперь его двигатель должен был работать на полной тяге), ЛПУ оставалось на Луне. ЛОК находил взлетевший ЛК и буквально цеплял его “кошкой” (якорем) за специальную панель-“пельменницу”. Побывавший на Луне космонавт возвращался на ЛОК также через открытый космос.

 

ГЛОБАЛЬНАЯ РАКЕТА

Такое название получили боевые ракеты класса “земля — земля”, боеголовки которых выводились на околоземную орбиту, а потом с неё нацеливались в заданную точку Земли. При снижении массы боевой части по сравнению с межконтинентальной баллистической ракетой (МБР) она имеет неограниченную в пределах Земли дальность (40 тыс. км вместо 11—13 тыс. км у МБР), меньшую максимальную высоту траектории (180—300 км вместо 1,5—2 тыс. км) и возможность выведения на цель практически с любого направления. Однако создание глобальных (орбитальных) ракет (ГР) помимо соответствующей системы управления требует решения такой технической проблемы, как запуск двигателя после длительного пребывания в космическом пространстве.

Теоретически в качестве ГР может использоваться любая ракета-носитель. Практически же известны проекты ГР-1 С. П. Королёва, восходящей к МБР Р-9, но значительно большей, проекты вариантов УР-200 (первой МБР В. Н. Челомея), “Протон”, а также “Раскат” — боевая модификация “Н-1” с 17 боеголовками индивидуального наведения. Последний комплекс мог одним пуском накрыть всю территорию потенциального противника Единственной ГР, принятой на вооружение, стала ракета “Р-36 орб”, созданная под руководством М. К. Янгеля. Она была поставлена на боевое дежурство 25 августа 1969 г. и снята с вооружения в 1983 г. С юридической точки зрения ГР не считается космическим оружием, так как базируется на Земле, а боеголовка делает в космосе менее одного витка

Схема применения ГР.

МБР ГР-1 после парада в Москве.

 

СПУТНИКИ СЕРИИ “КОСМОС”

Типовое сообщение ТАСС, извещавшее об очередном успехе, звучало так: “В соответствии с программой освоения космического пространства в Советском Союзе осуществлён запуск искусственного спутника Земли „Космос..."”. Мало кто знал, что, хотя спутники этой

ИСЗ серии “Космос”

серии действительно существовали, оказалось удобным так именовать космические аппараты, настоящее название и цели полёта которых по разным причинам объявлять не хотели.

Спутники “Космос”, предназначенные для исследования околоземного космического пространства и верхних слоёв атмосферы, вышли в начале 60-х гг. XX в. из ОКБ Янгеля. Это небольшие космические аппараты, выводившиеся на орбиту самой маленькой одноимённой РН, созданной на базе баллистической ракеты 8К63 (по западной номенклатуре СС-4).

Впервые это название в таком качестве появилось, когда не удался старт автоматической межпланетной станции к Венере, оставшейся вместе с разгонным блоком “Л” на околоземной орбите. Объекту нужно было дать какое-то имя — выбрали “Космос”, присвоив очередной номер.

Чаще всего под таким прикрытием фигурировали навигационные и разведывательные спутники, проводившие наблюдения в оптическом и радиодиапазоне. А, кроме того — космические аппараты, проходившие испытания, и “результаты” их неудач, боевые блоки ГР, космические перехватчики...

ЧТО ТАКОЕ КРИОГЕННЫЕ КОМПОНЕНТЫ

К криогенным (от греч. “криос” — “холод”, “мороз”, “лёд” и лат. genos — “род”, “происхождение”), т. е. имеющим температуру не выше 120 К (-153 °С), компонентам ракетного топлива обычно относят жидкие кислород и водород. Наибольшее распространение получило использование жидкого кислорода (окислитель) в паре с керосином (горючее). Самыми энергетически выгодными являются ЖРД, работающие на кислороде и водороде.

РАКЕТНЫЙ БЛОК

Обычно под ракетным блоком понимают двигатель, баки с компонентами топлива и систему управления, представляющие собой единое целое. Для составных ракет с последовательным расположением ступеней каждый блок формирует одну ступень ракеты. При пакетной схеме отдельные ступени состоят из нескольких блоков.

О ЖИДКОМ ВОДОРОДЕ

Ракетно-космические комплексы “Сатурн-V”, “Спейс шаттл”, “Энергия”, “Ариан-5” наглядно показали значение и преимущество жидкого водорода в качестве ракетного горючего. В отличие от них конструкция “Н-1” во многом определялась именно тем, что водородных двигателей в СССР в то время ещё не было. Почему это произошло?

У противников применения водорода имелись свои причины, хотя главная из них широко никогда не звучала. Дело в том, что мало создать только двигатель, нужно иметь жидкий водород в необходимых количествах, соответствующие технологии его массового производства, хранения и транспортировки. Причём технологии эти должны соблюдаться очень строго: каждому из школьного курса химии известно, что смесь водорода с кислородом воздуха (гремучий газ) взрывоопасна.

Даже на межконтинентальной баллистической ракете Р-9, которая послужила “локомотивом” для распространения криогенных технологий, за считанные секунды между отделением заправочных трубопроводов и подъёмом со стартового стола из-за потерь кислорода масса уменьшалась с 81 до 80 т. Тогда, в начале 60-х гг. XX в., советская промышленность только-только с огромным трудом решила эту сложнейшую задачу. То была настоящая технологическая революция, столь необходимая стране, хотя и вызванная в первую очередь потребностями ракетной техники.

МБР Р-9.

 

Лунный посадочный модуль ЛК советского комплекса Н-1 -Л3.

напарник страховал его), “кошка” с лунным кораблём отстреливалась, и он направлялся к Земле.

ПРОВАЛ

К сожалению, в полном объёме лунная программа так и не была осуществлена. Четырёхлетняя задержка с началом её реализации привела к спешке в разработке гигантского носителя “Н-1”. Отечественная наука оказалась не готова к созданию таких конструкций, а необходимые глубокие научные исследования требовали значительных средств и времени. Наконец, резко отрицательную роль сыграл конфликт между главными конструкторами ракет и их отдельных систем Глушко и Королёвым.

Закономерным следствием этого стали четыре (21 февраля 1969 г., 3 июля 1969 г., 27 июня 1970 г., 23 ноября 1972 г.) аварийных пуска “Н-1”. Политическое значение советская лунная программа потеряла после высадки на Луну 21 июля 1969 г. Нила Армстронга.

Слетал в космос только экспериментальный ЛК без человека и лунного посадочного устройства (пуски выполнялись РН “Союз” 24 ноября 1970 г. — “Космос-379”, 26 февраля 1971 г. - “Космос-398”, 12 августа 1971 г. — “Космос-434”).

ЧТО МОГЛО БЫТЬ ДАЛЬШЕ

Объём научной информации, полученной в результате такой экспедиции, представлялся всё же недостаточным, поэтому предпринимались меры по увеличению эффективности использования создаваемой техники. В частности, для повышения безопасности экспедиции (что позволило бы более активно работать на лунной поверхности) планировалось послать два корабля, один из которых должен быть беспилотным и оставаться в резерве на случай отказа пилотируемого. Для сбора образцов грунта на большом расстоянии от посадочных аппаратов и поездок космонавта собирались использовать луноход.

Дальнейшие исследования Луны предполагалось проводить комплексом Н-1-Л3М. Применение на верхних ступенях “Н-1” жидкого водорода и двухпусковая схема, при которой лунный корабль и тормозной ракетный блок стыковались уже на окололунной орбите, позволяли посадить на поверхность естественного спутника Земли более тяжёлый корабль с двумя космонавтами, они могли бы работать там примерно месяц.

Следующим закономерным шагом в освоении Луны становилось создание долговременной лунной базы, разрабатывавшейся в КБ общего машиностроения под руководством В. П. Бармина в рамках темы “Большое кольцо” (название окончательного варианта компоновки обитаемых модулей).

Н. Армстронг перед полётом на лунном посадочном тренажёре.

Такой виделась советским конструкторам долговременная лунная база.

Предполагалось, что на базе, развёртываемой с использованием ракет “Н-1” и “Протон”, в течение пяти лет будут постоянно находиться от 4 до 12 человек. Проведённые ими научные исследования и отработанные в процессе строительства и эксплуатации базы технологии стали бы надёжной основой для дальнейшего освоения Луны во всё больших масштабах. Эскизное проектирование базы завершилось в 1973 г.

Эти проекты, “завязанные” на “Н-1”, в 1974 г. закрыли, и соответственно разработки Л3М и долговременной лунной базы так и не были реализованы.